Отточенными коготками он извлекает из девятиструнной гитары такие звуки, которые услышишь от оркестра. Он зовет на живую вибрацию, мы приходим и получаем ее. Его голос прорывается через гул пустых разговоров. Он из эпохи 70-80-х: там, где Майк Науменко и его «Субботний вечер». Науменко знают, а Наумова, который многое перенял у него, поверил в русский блюз – не очень. 

Его девять струн как девять жизней: если струна рвется, второй такой гитары, как и второй жизни, нет. Он не оглядывается назад, чтобы увидеть, кто идет за ним. Он не смотрит вперед, развиваясь где-то глубоко внутри и как-то по-восточному: «выход наверх всегда через боль». Он познал отцовство – «это причудливо и прикольно» – в сорок с лишним лет и благодарен за это судьбе. Он честен, чист и лиричен. Он одиночка по определению – «абсолютно независимый художник». Он не променял русский на английский. Его дисков «нет и не будет» ни в Новосибирске, ни в США (где он живет уже много лет), потому что он не продает русское искусство за три бакса «пиратско-мафиозной монополии». Зато он горд этим и верит в сарафанное радио, которое донесет его творчество до ушей, которые услышат. Он ходит «не в роскошном пальто, а в плаще», потому что всю аппаратуру он носит с собой в рюкзаках. Потому что все это – живой андеграунд.

Его пятый визит в Новосибирск, в «единственный на планете» родной город, «по кайфу» музыканту и пришедшим: кто Наумова не знал – открыл, кто знал – покайфовал снова на концерте в «Рок-Сити». Его концерт – по сути почти спектакль, его альбом – по сути почти кино.

Виктория Тума